Любовь прощает не все (из жизни)

История из жизни (все имена вымышлены)

Она превратила мою жизнь в сущий ад. Я очень терпел фокусы жены…

Что мне делать, Валюшка? — тоскливо спросил я. В ответ моя подруга детства и по совместительству коллега грустно вздохнула:

— Это тяжело, но ты должен сам принять решение: разводиться с женой или терпеть.
— А ребенок? — теперь вздохнул я.
— Думаешь, для Милочки лучше, когда мать целыми неделями не разговаривает с отцом или, для разнообразия, устраивает ему скандалы с истерическими криками и битьем посуды?
— Нет, не лучше, — обхватил голову руками. — И это тоже весомая причина для развода, — признался я. — Вторая...


Со своей будущей женой я познакомился четыре года назад на вечеринке в студенческом общежитии. И влюбился с первого взгляда. Настя была очень симпатичной, смелой, темпераментной, стремительной и яркой. Ее дерзкая красота поразила меня в самое сердце. Видимо, я тоже ей приглянулся. И уже второе свидание закончилось феерическим сексом. С того времени я перестал обращать внимание на других девушек. Любил до безумия свою единственную и ненаглядную Настеньку. Наверно, поэтому не замечал у нее недостатков. Как выяснилось позже, их у моей любимой было предостаточно. Прежде всего, она непрестанно врала.


При первой встрече Анастасия сказала, что учится на юридическом факультете университета, хотя в действительности нигде не училась, а работала продавщицей в магазине (на студенческую вечеринку ее притащила какая-то подружка). Кроме того, Настя рассказывала, что ее отец — директор самого крупного в городе банка, а мама работает главврачом в известной клинике. И это тоже оказалось неправдой. Родители Насти всю жизнь прожили в богом забытой крохотной деревушке под Черниговом, причем жили довольно скромно, если не сказать — бедно. Вывести Настю на чистую воду попытался один из моих приятелей. Но я едва не поставил ему под глазом синяк за клевету, потому что, естественно, не поверил, ни единому его слову. Правда, несколько позднее Настя сама призналась, что обманывала меня, но я ее простил... Ведь она наивно пояснила, что солгала «во имя большой любви и нашего, еще не родившегося, ребенка...»


Я не стал упрекать любимую, а вместо этого... сделал ей предложение, на которое она ответила согласием. Моим родителя будущая невестка понравилась. Хотя мама и заметила мудро, что «с лица воду не пить»... Первый наш скандал случился прямо на свадьбе. Я увидел, что Настя пьет водку, причем рюмку за рюмкой.

— Тебе нельзя, — сказал мягко, пытаясь забирать у нее из рук выпивку.
— Не порть мне праздник, — вдруг зло прошипела она, при этом сохраняя на лице лучезарную улыбку.
— Я не порчу... — опешил.

— Тогда прекрати читать мне нравоучения, — она выхватила у меня рюмку. Я не мог поверить ни своим глазам, ни ушам. Неужели это моя Настенька?! К концу вечера она была абсолютно пьяна. Вела себя безобразно. Плясала, высоко задрав юбку свадебного платья, цеплялась к музыкантам... Ужас. Я хотел сквозь землю провалиться от стыда перед гостями и родителями.


А когда Настя взяла со стола бутылку и поднесла горлышко ко рту, намереваясь хлебнуть, я холодно сказал:

— Ты о ребенке подумала?
— О каком ребенке? — захохотала она.
— О нашем с тобой.

Анастасия пьяненько прищурилась, погрозила мне указательным пальчиком и дурашливо захихикала:

— А никакого ребенка не будет!
— Как не будет? Что случилось.
— Тс-с-с... — Настя пошатнулась. — Скажу тебе по секрету, его и не было.


«Она мне опять обманула», — понял я. Утром моя новоиспеченная жена просила прошения, клялась и божилась, что никогда в жизни не возьмет в рот ни капли спиртного и уж тем более не будет меня обманывать.

И я снова ей поверил. Наступивший мир мы тут же скрепили сексом. Спустя два месяца после свадьбы жена сказала, что ждет ребенка. Если честно, сначала я подумал, что это очередной обман. Но Анастасия действительно забеременела. Тогда она очень изменилась. Опять стала такой же милой и любящей, как в то время, когда мы только начали встречаться. Любовь расцвела, и я простил все былые обиды.

— У меня самый лучший муж на всем белом свете, — мурлыкала Настенька.

А я был на седьмом небе от счастья.

— Это ты у меня самая лучшая, — постоянно повторял, осторожно прикасаясь к ее все растущему животику.
— Я хочу, чтобы мы всегда были так счастливы, — улыбалась Анастасия.


Однако идиллия продлилась недолго. Закончилась сразу после родов. Когда появилась на свет наша малышка, Настя стала страшно раздражительной, срывалась из-за всяких пустяков. На ровном месте закатывала истерики, кричала, била посуду. Она не захотела кормить дочь грудью, чтобы не испортить свой роскошный бюст. На самом деле жена вообще ничего не делала: не готовила, не стирала, не занималась ребенком. Она говорила, что у нее нет на это ни сил, ни желания.


Мне пришлось попросить маму, чтобы она помогла нам. Я подозревал, что у Насти послеродовая депрессия, и она нуждается в моей поддержке. Сам я не мог оставаться дома — необходимо было работать, чтобы содержать семью.

— Никакая это не депрессия, — через несколько дней сказала мне мама. — Женщина, у которой депрессия, не красится с утра до вечера и не кокетничает со всеми мужчинами подряд, включая почтальона, — едко добавила она.
— Что ты говоришь? — возмутился я.


Мама только покачала головой.

— Эх, сынок... Вспомни, а ведь я говорила тебе, что красота — это еще не все. Анастасия действительно очень красивая женщина, но у нее нет сердца. Она нехорошая, недобрая...


К сожалению, мама оказалась права. Моя жена была недоброй не только ко мне, но и к Милочке. Она орала на дочь, когда малышка плакала, могла даже шлепнуть ребенка. Я целыми днями пропадал на работе. Во-первых, если честно, не было никакого желания возвращаться домой — там меня ждали только лишь скандалы. А во-вторых, брал как можно больше дежурств, чтобы заработать дополнительную копейку для семьи.

— Какая нищета! — сердилась Настя, когда я просил ее тратить меньше.
— Я стараюсь, поверь...
— Плохо стараешься! Почему я должна себя в чем-то ограничивать?!


«Так не может дальше продолжаться», — мысленно повторял я. — У меня уже нет никаких сил». Но ничего не предпринимал для того, чтобы изменить ситуацию. В течение двух лет позволял жене терроризировать себя. Почему? Пожалуй, я боялся взрывов ее злости. Мне не хотелось слушать все эти обвинения и ругательства в свой адрес. Тогда я еще не мог принять решение о нашем разрыве. Однако что-то во мне оборвалось, когда я увидел сзади на ножках дочери огромные синяки. Я ужаснулся.

— Она упала с качелей, — сказала жена, когда я спросил ее, что случилось. Но я усомнился в ее словах.
— Ты упала с качелей, дорогая? — улучив момент, тихо спросил Милочку, но малышка только расплакалась.


Я ужаснулся, разозлился, совершенно потеряв над собой контроль. Увидев меня в таком состоянии, жена призналась, что наказывала Милу за какую-то провинность...

Схватив ребенка, я повез ее к приятелю-травматологу. Он написал заключение о состоянии ребенка. Уже тогда я решил, что разведусь с Настей и ни за что не отдам ей Милочку. Но я оказался слабаком. Опять простил. Потому что жена резко изменилась. Настя опять стала милой, нежной, страстной в постели. Кроме того, заботливо ворковала над дочерью. Опять у меня появилась искорка надежды, что все наладится, образуется. Это было ужасно наивно с моей стороны... Несколько месяцев спустя я понял, почему моя жена смягчилась. Она влюбилась! К сожалению, не в меня... Пока я был на работе, к Насте приходил любовник! И присутствие ребенка парочку ничуть не смущало... Однако они не учли одного: Милочке было уже почти три года, и малышка многое могла рассказать.

— А у дяди нет бороды, — беспечно сообщила мне дочь однажды.
— У какого дяди?— удивился.
— Дяди Пети, брата мамочки...


«Но у Насти нет никакого брата, даже двоюродного с подобным именем», — быстро сообразил я.

— А этот дядя Петя сюда приходит? — осторожно спросил я у ребенка.
— Да, очень часто. Когда ты на работе... И приносит мне шоколадки...

Вечером, уложив Милочку в кроватку и пожелав ей спокойной ночи, я резко высказал Насте все, что о ней думал.

— И ты веришь этой трехлетней глупышке? Разве не знаешь, как дети любят фантазировать, — жена легкомысленно пожала плечами. Но ярко-красные пятна на щеках и бегающий взгляд ее выдал и с головой.


У меня больше не было сомнений. На дежурство я отправился в подавленном состоянии.

— Что с тобой, Кирилл? Что-то случилось? Да на тебе просто лица нет, — обеспокоенно спросила Валюшка, моя сотрудница и давняя подруга детства.

И я рассказал. Обо всем. Чувствовал себя при этом неловко — неудобно грузить друзей личными проблемами. Но мне очень нужно было выговориться. Да и кому еще я мог пожаловаться, с кем мог посоветоваться, как не со своей давней подругой? Ведь мы с Вадькой уже лет сто знали друг друга, как облупленные: вместе учились с первого класса, потом поступили в мединститут, и вот теперь работали в одной больнице. Этому человеку я мог довериться, рассказать всю правду.

— Что мне теперь делать? — спросил, закончив горькое повествование.
— Ты ее любишь? — Валюшка заглянула мне прямо в глаза.


Я помолчал. А потом признался:

— Нет. Уже нет. Раньше я думал, что любовь все прощает. А потом понял — не все. Да и сама любовь проходит... Вот скажи, поголовно все женщины такие лживые и подлые, или это только мне так дивно повезло в жизни?


И тут я встретился взглядом с Валей. И увидел в ее глазах что-то такое... Нежность, доброту и... любовь... «Неужели Валя что-то ко мне чувствует?» — промелькнуло в голове. Вдруг она приблизила лицо, и неожиданно я почувствовал ее мягкие губы на своих губах. Не удержался, закрыл глаза от нахлынувшего блаженства... Развод с Настей прошел на удивление тихо. Я настраивался воевать за дочь, но бывшая жена сама предложила, чтобы Мила жила со мной. Я знаю, что Валя станет Милочке хорошей мамой.